Балаклава

Достопримечательности / Балаклава / Фотографии / Старые фото

Балаклава до 1957 года была самостоятельным городом и даже районным центром, ныне это часть Балаклавского района Севастополя. Она значительно древнее не только самого города-героя, но и его предшественника Херсонеса. Действительно, греки, поселившиеся здесь в 422—421 годах до н. э., уже застали в нынешней Балаклаве опасных для себя обитателей — тавров, для которых морское и прибрежное пиратство было издавна привычным занятием. Древнегреческое название Балаклавской бухты — Сюмболон-лимне (бухта знаков, символов, предзнаменований), возможно, и возникло из обыкновения тавров зажигать ночью костры на берегу, с целью привлечь проплывающее мимо судно, чтобы затем напасть на него и ограбить. При этом захваченных в плен мореходов приносили в жертву главной богине тавров — Деве.

Как долго до прихода в Херсонес греков обитали в Балаклаве тавры — неизвестно, но археологически доказано, что жили они на Южном берегу Крыма с начала первого тысячелетия до н. э. Следовательно, можно предположить, что Балаклаве около трех тысяч лет. Получается, что этот маленький городок — один из древнейших в нашей стране.

Поселение сохраняло независимость до I века н. э., когда его, вероятно, заняли римляне, с целью прекращения пиратских набегов тавров. Дальнейший ход истории пока неизвестен, не совсем ясна даже дата появления здесь генуэзцев. Предполагают, что татарский хан Джанибек в 1343 или 1345 году предпринял осаду столицы генуэзских колоний в Крыму — Кафы. Однако, убедившись, что он не сможет взять сильно укрепленный город, напал на Чембало (так генуэзцы произносили слово Сюмболон). Жители бежали из укрепления. Джанибек сжег его. Сохранился текст латинской надписи, повествующей о сооружении в Чембало в 1357 году церкви, следовательно, город в это время принадлежал генуэзцам. Впрочем, положение их там было юридически не оформлено до 1383 года, когда татары специальным мирным договором признали за генуэзцами право владения Чембало и рядом других пунктов на берегу Крыма. Предполагают, что после взятия города Джанибеком началось строительство крепости, хотя опубликованные генуэзские надписи, повествующие о сооружении укреплений, относятся главным образом к XV веку. Впрочем, скорее всего, эти тексты свидетельствуют об окончании строительства, начатого еще в прошлом веке, после нападения Джанибека.

Балаклава, как крайний западный форпост генуэзской колонизации, была технически вооружена даже лучше, чем столица колонии — Кафа. В колониальном уставе 1449 года только для Чембало установлена должность пушкаря, значит, только здесь имелось тяжелое оружие. Зато по числу полицейских — аргузиев Чембало явно уступало Кафе. В соответствии с тем же уставом в Кафе полагалось по штату 20 аргузиев, а в Чембало — всего четыре.

Оборонительные сооружения занимают большую часть Крепостной горы, возвышающейся на левом берегу Балаклавской бухты. Стены окружают ее о трех сторон, упираясь в отвесный обрыв, о подножие которого разбиваются волны открытого моря.

Самая нижняя башня стоит в начале горного склона, неподалеку от городского пляжа. Со стороны, обращенной к современному городу, в ее стене видна выемка для доски с надписью, увезенной в 1856 году итальянцами, над ней высечен латинский крест. Эта башня — угловая, от нее расходятся стены: одна, сравнительно хорошо сохранившаяся, поднимается вверх к башне-донжону на вершине Крепостной горы; другая, прослеживаемая с трудом, шла вдоль берега бухты в сторону открытого моря, где упиралась в береговой обрыв.

Если подниматься вдоль первой стены, то вскоре встретится следующая башня. Первоначально она была полубашней (то есть трехстенной, открытой в сторону крепости), такая конструкция дешевле и позволяла командованию наблюдать за поведением наемного гарнизона (на верность которого, очевидно, не очень полагались), но впоследствии ее превратили в полную башню, пристроив сзади стену. Четвертая стена сооружена позднее остальных. Это видно из того, что ее кладка не перевязана с соседними стенами. Эта башня, как и предыдущая, снаружи полукруглая, внутри — прямоугольная. Выше по стене просматриваются следы еще двух полубашен, но они сильно разрушены.

На вершине горы возвышается самая большая и наиболее сохранившаяся башня-донжон— последнее убежище осажденных после падения наружных стен. Она “с юбкой” — стены цокольного этажа сделаны наклонными в виде усеченного конуса, чтобы ликвидировать опасность таранного удара. Цокольный этаж занят цистерной, служившей главным накопителем и распределительным резервуаром в системе водоснабжения крепости. Вода поступала в него по керамическим трубам из источника, находившегося выше крепости на склоне соседней горы Спилия (это место до сих пор носит имя Кефало-Вриси, по-гречески “голова источника”), а из резервуара уже начиналась городская сеть водоснабжения.

Башня-донжон — трехъярусная, с плоской кровлей, сохранились деревянные балки межъярусных перекрытий.

От башни одна стена тянется поперек горы, упираясь в обрыв, другая направлена вперед, поворачивая под прямым углом к приморскому обрыву. У поворота — следы ворот (к ним вела очень крутая и хорошо простреливаемая дорога), слева у ворот находилась фланкировавшая их полубашня. Ворота, как известно, самое уязвимое место крепости. В данном случае осаждавшие, если бы им удалось разбить ворота, попадали в каменный мешок, окруженный стенами, на высоком уступе скалы, отвесно спускающейся к морю. Возможно также, что эта площадка внутри внешних стен служила местом торговли, куда допускались только туземцы из соседних селений.

В куртине между донжоном и воротами есть две узкие вертикальные амбразуры явно для стрельбы из ружей, устроенные уже в турецкий период.

У подножия донжона мемориальная доска, показывающая, что эти старые стены использовались для обороны не только в XIV—XV веках. На Ней высечено: “Здесь насмерть героически сражался пограничный полк войск НКВД против фашистских захватчиков в Великую Отечественную войну”.

Несколько ниже донжона на выступе Крепостной горы, спускающейся к морю, на самом краю обрыва видны разваляны обширного сооружения. Исследователи считают, что эта часть Чембало называлась крепостью св. Николая и состояла из цитадели и консульского замка, а остальную территорию, в пределах описанных стен, занимал город св. Георгия, от которого сохранились следы застройки.

К сожалению, Чембало археологически пока не изучалось, раскопки здесь не велись, и поэтому такой интерес представляют описания очевидцев, видевших крепость в лучшем состоянии.

При чтении мемуаров, описывающих Балаклаву, прежде всего, останавливает внимание “Хождение за три моря” Афанасия Никитина. Он первый упоминает ее тюркское название, но не в форме “Балаклавы”, от “Балык-юве”, т. е. “рыбье гнездо”, а в виде “Балыкая” — “рыбья скала”. Очевидно, именно таков был топоним, породивший современное “Балаклава” (новое имя дано турками после завоевания города в 1475 году, хотя, вероятно, оно существовало раньше среди местного татарского населения). Греки, жившие здесь, продолжали называть город Ямбольд, Ямболь или Ямболи, явно от итальянского Чембало.

Первое описание крепости оставил нам поляк М. Броневский, посетивший ее в XVI веке. Он застал Чембало уже в развалинах, но видел, что они были “богато украшены разными генуэзскими гербами и надписями”.

Балаклава, бывшая одно время, при турках, крупным центром кораблестроения и местом заключения крымских ханов, во второй половине XVIII века пришла в полное запустение. Барон де Тотт, посетивший ее в то время, отмечает, что порт совершенно заброшен и сохраняет только следы прежнего значения.

Английская путешественница М. Гутри, побывавшая в Балаклаве в 1796 году, насчитала 12 или 13 сохранившихся башен; на гравюре, приложенной к книге П. Сумарокова “Досуги Крымского судьи”, очень ясно видны 9 башен по стене от бухты к вершине Крепостной горы, 2 башни вдоль бухты, на горе стояла 1 большая башня (возможно, это был маяк), кроме того, внутри крепости виднеются 2 крупных здания.

Анонимный автор, посетивший Балаклаву в 1836 году, насчитал в ней 12 башен.

Первое подробное описание памятника предпринял 3. Аркас в 1845 году, при нем сохранилось только 8 башен, стены были уже в развалинах, но он видел трубы вдоль стен, диаметром в один фут (около 0,3 м), которые считал водоотводными. Высота некоторых сооружений, ныне полностью утраченных, достигала в то время 16 м. существовали развалины церкви (в плане 10 мх10 м), причем ее стены поднимались до четырех метров. 3. Аркас застал еще несколько изображений и латинских надписей на стенах, которые, к сожалению, не смог прочесть.

Наиболее основательное, с современной точки зрения, описание-исследование Чембало выполнил в 1929 году Е. В. Веймарн, тогда еще совсем молодой человек, ныне известный археолог. Он первый определил назначение круглой башни на вершине Крепостной горы с прилегающим плацдармом как главного опорного пункта крепости, разгадал систему водоснабжения укрепления. Судя по его описанию, крепостные сооружения в то время находились в таком же состоянии, (в период Великой Отечественной войны снарядами повреждена была лишь башня-донжон, как самая заметная цель). Описывая цитадель, Е. В. Веймарн утверждает, что она наполовину рухнула в море, но следов падения на скалах незаметно, да это и невозможно, так как гора сложена из весьма прочных мраморовидных известняков. Наряду с этим он отмечает большую емкость подвалов цитадели, которые “могли вмещать в себя большие запасы продуктов и служить в то же время и главным хранилищем дорогих товаров всей торговой фактории”.

Сооружена крепость в соответствии со строительной практикой, характерной для средневекового Крыма. Ее стены сложены из хорошего, крепкого бута местного мраморовидного известняка на известковом растворе. Высокое качество кладки подтвердило крымское землетрясение 1927 года. В то время, когда многие дома в Балаклаве серьезно пострадали, в крепости, по словам очевидца, “не упал ни один камень и даже неустойчивые по виду руины прекрасно выдержали испытание”.

Сама Балаклава еще тридцать лет тому назад была маленьким рыбацким городом, занимавшим обе стороны узкой бухты. Когда здесь во время Крымской войны базировались английская армия и флот, то англичане построили набережную (ныне носит имя Назукина), в предместье (деревня Кадыковка) соорудили магазины, увеселительные заведения и гостиницы, провели шоссейные дороги к французской квартире на пятом километре Балаклавского шоссе и первую в Крыму железную дорогу. Построили ее в феврале 1855 года невероятно быстро — за семь недель (длина 12,8 км). Она позволила переправлять грузы прямо с кораблей в военное депо англичан, бывшее у современной Максимовой дачи. Впоследствии построили еще одну ветку — к подножию горы Гасфорта, где находилась главная база союзников англичан — итальянцев. Подъем на Сапун-гору, к Максимовой даче, тогдашние паровозы преодолеть не могли. На вершине подъема установили два локомотива, их двигатели наматывали на специальный барабан металлический трос, другой конец которого вытягивал наверх грузовые платформы. После войны железную дорогу разобрали и продали туркам.

Несмотря на тяжелые бои, которые шли в окрестностях Балаклавы в 1941—1942 и 1944 годах, город пострадал сравнительно мало. В нем почти полностью сохранилась застройка конца прошлого — начала XX века, когда Балаклава стала популярным курортом. Однако многие дома, к сожалению, обветшали и нуждаются в капитальном ремонте.

Опасность грозит самому старому зданию Балаклавы — церкви в конце улицы Рубцова. Это тот самый храм, который был построен в 1357 году генуэзцем Симоном дель Орто и превращен в XVIII веке в христианскую церковь во имя двенадцати апостолов. Автор популярных до революции путеводителей по Крыму Г. Москвич пишет о каких-то сохранившихся еще в 1899 году латинских надписях в храме, на основании чего датирует его даже временем римского владычества.

Внешне здание не выдает своего почтенного возраста — строгий, классический портик скорее заставляет отнести его к концу XVIII — началу XIX века, но это результат позднейшей перестройки. Портик из тесаного инкерманского известняка пристроен к западному фасаду древнего крестово-купольного храма, сложенного из бута на известковом растворе.

Больше повезло старой церкви в селе Флотское (бывшее Карань), неподалеку от Балаклавы. Это базиликальная постройка (по стилю сооружение можно датировать концом XVIII — началом XIX века). Теперь служит сельским клубом, имеет некоторые позднейшие пристройки, ей не грозит уничтожение, хотя она также до сих пор не удостоилась возведения в ранг памятника архитектуры.

В послевоенный период Балаклава увеличилась по площади занимаемой территории раза в два, если не больше. Город разрастается вдоль дорог на Ялту и Севастополь, сохраняя тем самым исторически сложившуюся трехлучевую систему планировки. Уже давно слилась с Балаклавой Кадыковка, бывшая более полутора века ее пригородом.